Марш ентузіастів

В свое время СССР приложил немало сил, превращая немецких национал--социалистов в гротескную карикатуру.

В массовом сознании укоренился образ злодея-гитлеровца, начисто лишенного благородных мотивов. Нацисты не могли с энтузиазмом строить светлое будущее, самоотверженно бороться за справедливость  и мечтать о гармоничной "Новой Европе". Они могли быть только подонками, садистами и человеконенавистниками.

Через 70 лет после победы над нацизмом в полку карикатурных злодеев прибыло: современная Украина отводит такую же роль большевикам. В массовом сознании коммунисты превращаются в сборище злобных орков, не имевших другой цели, кроме удушения украинской свободы. 

Демонизация энтузиастов со свастикой, серпом и молотом вполне объяснима. Если признать за нацистами или большевиками искреннее стремление к общему благу, возникнут неудобные параллели.

Читайте також

• Наша ахіллесова п'ята. Ціна життя для України і Росії
• Між минулим і майбутнім

Трагический опыт ХХ века превратится в зеркало, где наш современник сможет узнать самого себя, свои нынешние мысли, чувства, идеалы. А сходство с плохими парнями – даже частичное – не нужно никому. Каждый видит себя хорошим парнем.

Патриотичный россиянин радуется вставанию своей родины с колен, считает присоединение Крыма справедливым и гордится великой победой над фашизмом. Но попробуйте напомнить ему, что в 1930-х идейные немцы тоже радовались вставанию униженной Германии с колен и воспринимали аннексию Судет как восстановление исторической справедливости. Услышав подобное, потомственный российский антифашист будет оскорблен до глубины души.

Прогрессивные украинцы сочувствуют жертвам Голодомора, однако сами совершенно не похожи на консервативных, пассивных, обреченных крестьян. Ментально украинский активист намного ближе к комсомольцам двадцатых-тридцатых годов – деятельным, устремленным в будущее, жаждавшим радикальных преобразований.

Более того, с точки зрения продвинутых комсомольцев тогдашнее крестьянство выглядело этакой "ватой": темной, отсталой, враждебной массой, которая противилась переменам, и с которой не следовало церемониться. Но кому из нас понравится такое сравнение? 

Парадокс в том, что попытки уйти от нежелательного сходства лишь усиливают это сходство. Можно отдавать под суд за кощунственные параллели между путинской Россией и гитлеровской Германией, но в результате российское государство будет еще больше напоминать Третий рейх.

Можно устроить тотальную декоммунизацию, но от этого украинская столица уподобляется Киеву начала 1920-х – с демонтированными царскими памятниками и лихорадочным переименованием улиц, напоминающих о старом режиме.  

Чем сильнее демонизируется негативный исторический опыт, тем сложнее избежать его повторения. Соседняя Россия оказалась беззащитна перед фашизацией именно потому, что десятилетиями клеймила звероподобных фашистов. Стоит уверовать, что зло должно быть уродливым и отталкивающим – и ты уже не сможешь распознать его в привлекательной оболочке.

Отказывая нацизму или коммунизму в человечности, нельзя понять, в какой момент воодушевленные ребята вроде нас самих повернули не туда.

Украина тоже не извлечет уроков из прошлого, демонизируя его и отмахиваясь от неприятных параллелей. Даже если у нас вырывается возмущенное "Как можно сравнивать?!", сравнивать все равно нужно. Сравнивать и делать выводы.

Для начала стоит признать, что энтузиасты всех времен и народов действительно похожи друг на друга – независимо от нашего к ним отношения.

Мы проклинаем национал-социалистов и восхищаемся создателями Израиля, но Адольф Эйхман, встречавшийся с сионистами во время войны, заметил: "По сути, было много общего между нашим подходом в СС и взглядами бесконечно идеалистичных сионистских лидеров, сражавшихся в бою, который мог стать последним".

Борцы за свободу и независимость, за социальное равенство, за "Новую Европу" и за мир во всем мире – люди одного психологического склада.

Можно предположить, что хорошие энтузиасты отличаются от плохих программными целями и видением будущего, но это не так. Значительное сходство наблюдается и тут.

Большевики строили идиллическое коммунистическое общество – западноевропейские левые строили не менее идиллическое welfare state. Герои-сионисты мечтали о независимом Израиле – одиозные усташи мечтали о независимой Хорватии. Американские колонисты под предводительством Вашингтона стремились скинуть иго метрополии – к этому же стремился и какой-нибудь Фронт освобождения Мозамбика.

Истинная разница между энтузиастами заключается в свободе действий.

Благоприятную историческую репутацию заслужили те, кто был чем-то ограничен и скован.

Строителям независимого Израиля мешало арабское население Палестины, но не станешь же истреблять всех арабов подряд. Нельзя, невозможно! Западноевропейским левым мешала крупная частная собственность, но не отберешь же у капиталистов все их активы. Нельзя, невозможно! Сторонникам  рузвельтовского "Нового курса" мешали нападки оппозиционной прессы и Верховный суд США, но не посягнешь же на свободу слова и независимую судебную власть. Нельзя, невозможно!

В то же время большевики, национал-социалисты или ополченцы хуту в Руанде – это энтузиасты, избавленные от понятий "нельзя" и "невозможно". Если на пути к мечте последовательно устраняются любые препятствия, результат оказывается именно таким.

Современное украинское общество очутилось в экстремальных условиях, когда без искреннего энтузиазма страна не выживет. Но наш энтузиазм, рожденный революцией и войной, подобен куску воска. Из него можно вылепить все, что угодно: от Европы до Африки, от продвинутого подобия Израиля до неумелой пародии на Советский Союз.

Все зависит от того, как будут выглядеть наши собственные "нельзя" и "невозможно".

Какой будет граница, проходящая в общественном сознании и преграждающая путь украинскому маршу энтузиастов.

Граница между национальными интересами и вторжением в личное пространство. Между информационной безопасностью и подавлением свободы. Между похвальной гражданской активностью и постыдным доносительством. Между необходимой защитой и неоправданным насилием.

Что ты готов сделать ради Украины? Ради победы? Ради будущего? На протяжении двух последних лет этот вопрос звучит постоянно, и он действительно очень важен для нас. Но не менее важен другой, прямо противоположный вопрос – чего ты не сделаешь ни при каких обстоятельствах? Ни ради Украины, ни ради победы, ни ради светлого будущего. 

Михаил Дубинянский, для УП