Переважна меншість
Мало кому известно, что маркировка "made in" задумывалась как позорное клеймо.
Изобрели ее в Великобритании в конце XIX столетия. Правительство распорядилось ставить на немецких товарах пометку "сделано в Германии" – чтобы британские граждане могли опознать продукцию потенциального противника и бойкотировать ее. Однако вышло с точностью до наоборот: массовый потребитель оценил добротность всего немецкого, и надпись "made in Germany" стали считать своеобразным знаком качества.
Как видим, на патриотизм населения можно положиться далеко не всегда. Вероятно, поэтому вставшая с колен Россия пошла другим путем: жителю РФ просто не оставляют выбора, запрещая турецкие помидоры, венгерских гусей, польские яблоки и французские сыры. Так надежнее!
Сегодняшняя Украина балансирует между Англией XIX века и Россией XXI века – между верой в гражданскую сознательность и категоричным "низзя". Мы призываем к бойкоту "Кока-Колы", но запрещаем российские телесериалы.
Почти два года добровольно воздерживаемся от покупки вражеских продуктов, но затем поневоле вводим ответное эмбарго. Зовем соотечественников на выборы, но в то же время запрещаем КПУ. С одной стороны считаем украинца патриотичным и ответственным гражданином, с другой – неразумным дитятей, которого нужно насильно ограждать от зла.
Хочется ошибиться, но, похоже, чаша весов все-таки склоняется в сторону принуждения. Например, та же декоммунизация оказалась бы попросту неосуществима на добровольных началах.
Можно ли представить "Комсомольскую правду", меняющую название по причине массового читательского бойкота?
Столичный ТРЦ "Большевик", превратившийся в "Космополит" из-за резкого оттока посетителей?
Читайте такожПроизводителей "Советского шампанского", столкнувшихся с катастрофическим падением спроса и вынужденных принять меры?
Или хотя бы успешный местный референдум о переименовании Кировограда в Ингульск?
Боюсь, что нет. Добрым словом и запретом можно добиться большего, чем одним добрым словом.
Проблема в том, что украинцы с активной гражданской позицией – выходящие на Майдан, воюющие, волонтерствующие и просто спорящие о судьбах страны в фейсбуке – составляют меньшую часть населения.
Действуя сообща, пассионарное меньшинство становится мощной силой. Оно способно свергнуть президента-негодяя, дать отпор внешнему агрессору, наладить снабжение целой армии, добиться принятия важнейших законов. В такие минуты меньшинство ощущает себя большинством и смело говорит от имени всей страны.
Но когда те же неравнодушные граждане выступают в роли рядовых потребителей или избирателей, их влияние резко падает. Пассионарии растворяются в серой обывательской массе.
Ты принципиально отказываешься от российских товаров, неуместных фейерверков или "Кока-Колы", а твои соседи продолжают все это потреблять.
Ты с надеждой ждешь местных выборов, а твои соотечественники по-прежнему продаются за гречку, голосуют за "Оппозиционный блок" или пассивно сидят дома.
Твой собственный телевизор покрылся толстым слоем пыли, но стоит ради интереса включить ТВ, и ты видишь продукт, предназначенный для дремучей зрительской аудитории.
Строитель новой Украины обнаруживает под боком параллельную реальность, совершенно другую страну – равнодушную и эгоцентричную. Страну, для которой все пережитое за последние два года почти ничего не значит. Страну, живущую по старинке, несмотря на чужие слезы, кровь, подвиги и страдания.
Так что же с ней делать? Убеждать и просвещать? Или запрещать и не пущать?
Практика свидетельствует, что активному меньшинству намного легче пролоббировать законодательный запрет, чем заниматься убеждением обывателей. Тем более что в условиях войны антирыночные и недемократические методы выглядят оправданными.
Немудрено, что соответствующая риторика в Украине звучит все громче, и предложения по наведению порядка сыплются одно за другим.
Ограничить избирательное право, отстранив от голосования наиболее отсталую часть населения.
Запретить не только дряхлую Компартию, но и одиозный Оппоблок.
Отобрать лицензию у "Интера", оскорбившего наши чувства своей новогодней программой.
Закрыть радиостанции с неправильным репертуаром.
Выгнать Московский патриархат из Киево-Печерской лавры или вообще запретить его деятельность. И так далее и тому подобное…
Когда речь заходит о закручивании гаек, активисты оказываются большими государственниками, чем само государство. Как правило, их порыв предшествует решению свыше.
Сначала начинается стихийная борьба с советской символикой, потом принимается закон о декоммунизации. Сначала стартует гражданская блокада Крыма, потом торговлю с аннексированным полуостровом запрещают официально.
Фактически пассионарное меньшинство осваивает ту же роль, что и правящая верхушка в РФ: генератор новых запретов и ограничений.
И российского, и украинского обывателя приходится гнать в желаемом направлении из-под палки, но в России палка находится в руках Путина, а в Украине – в руках общественности.
Война сыграла с нами злую шутку: граждане, с таким трудом отстоявшие собственную свободу, вынуждены ограничивать чужую. Однако переживаний по этому поводу не заметно. Напротив, многим активистам импонирует роль коллективного Ли Куан Ю или Пак Чон Хи, принуждающего отсталых соотечественников к прогрессу. И об этом стоит говорить честно и откровенно, не рядясь в псевдодемократические одежды.
Сколько ни рассуждай об абстрактном "народе", ответственность за судьбу страны лежит на плечах инициативного меньшинства. Меньшинство определяет, что такое хорошо и что такое плохо.
Перед меньшинством робеют министры, депутаты и крупные чиновники. От меньшинства зависит, состоятся ли в Украине реформы, и какие именно. Меньшинство должно решить, где проходит граница между личной свободой и национальными интересами.
Неравнодушная общественность старается контролировать все происходящее в стране: работу парламента и реформу полиции, евроинтеграционный процесс и положение на фронте, уборку снега и борьбу с МАФами.
Но в сложившейся ситуации особенно важно, чтобы активное меньшинство научилось контролировать само себя – свои эмоции, амбиции, желания и возможности.
Иначе, заигравшись в коллективного Ли Куан Ю, очень легко докатиться до коллективного Владимира Владимировича.
Михаил Дубинянский, для УП
