Засновник ATR: Україна для Криму зараз ніби мама, яка молиться і чекає

Однажды его дети, которые часто бывали на каникулах в Крыму, предложили: "Папа, почему бы тебе не открыть офис здесь, тогда бы мы чаще виделись".

Раньше Ислямов никогда не рассматривал Крым как место, перспективное для его бизнеса, а тогда задумался.

"Я смотрел на Крым и думал, кому он нужен в таком полуразобранном состоянии?",  – шутит Ислямов. Он переехал из Крыма в Москву в 18 лет. Заработал состояние, построил банк, создал компанию-автодилера.

Однажды кто-то из московских друзей спросил у Ленура, есть ли у крымских татар свое телевидение? Ислямов не нашелся, что ответить.

В Крыму на тот момент уже был крымскотатарский телеканал – предшественник ATR, но вещал он лишь несколько часов в день и преимущественно на культурологическую и религиозную тематику. Телеканал с годовым бюджетом в 100 тысяч долларов сложно было назвать популярным.

"Стыд для меня  – сильный мотиватор", – говорит Ислямов.

От стыда он в 37 лет выучил английский. От стыда, собственно, решил ввязаться в историю с телеканалом.

В 2011 Ислямов выкупил крымскотатарский телеканал за 300 тысяч долларов. "Этим просто должен был кто-то заняться", - говорит он.  Сегодня  нет, пожалуй, крымского татарина, который бы теперь не знал его имени.

За пять лет телеканал ATR стал тем пусковым механизмом, который продемонстрировал всему миру иной Крым – крымскотатарский. Тот Крым, который раньше мало кто знал и понимал.

Ислямов – опытный менеджер. Он сделал ставку на качественные независимые новости, дискуссии, авторские программы и документальные фильмы. И немало средств вложил в обучение журналистов и  покупку оборудования. ATR вещал на трех языках: крымскотатарском, русском и украинском.

Эта стратегия позволила телеканалу стать успешным, отвоевать часть русскоязычной аудитории полуострова.

Во время Майдана ежедневная аудитория канала  могла составлять до 1,5 миллионов зрителей. ATR делал прямую трансляцию с главной площади страны. Во время оккупации такие же трансляции осуществлялись повсеместно из Крыма.

Неудивительно, что после аннексии телеканал попал под удар самопровозглашенной власти  одним из первых.

Ленур Ислямов долго пытался понять, как работать с оккупационными властями, как защитить тот новый Крым, который он строил в последние пять лет.

"Диссидентом может быть один человек, два, пять – но не весь народ. Мы просто окажемся вне закона. Если мы сейчас не будем работать с властью, как мы будем жить дальше в Крыму?" –  сказал он на Курултае (национальном съезде) крымскотатарского народа, состоявшемся уже после аннексии.

Не договорился. Не сработался.

1 апреля 2015 года медиахолдинг Ислямова, в который, помимо телеканала ATR, входили детский телеканал Lale, радиостанции "Мейдан" и "Лидер", вынужден был остановить вещание на полуострове. Всем вышеперечисленным СМИ российские власти отказали в выдаче лицензии.

"Мы сегодня прекращаем свое вещание. Но мы знаем, что вернемся. Мы всегда возвращаемся",  –  такими были последние слова, прозвучавшие тогда в эфире ATR.

И они вернулись – спустя два с половиной месяца.

Теперь офис ATR находится в Киеве. "Раньше голова была в Москве, а сердце – в Крыму. Теперь голова – в Киеве", – шутит Ислямов на этот счет.

Сейчас у него задача уже следующего уровня. Построить не бизнес. Построить дорогу домой. Как бы пафосно это ни звучало.

С Ленуром мы встречаемся в офисе "Украинской правды". Ислямов по-хозяйски обходит помещение. И тут же дает пару дельных замечаний.

Мы решили поговорить с ним о ситуации на полуострове, о том, что Украина может сделать для защиты своих граждан на территории полуострова, и какую роль в этом могут сыграть медиа.

Телеканал ATR закончил свое вещание из Крыма 31 марта 2015 года. Теперь офис ATR находится в Киеве

– Вы сейчас гражданин Украины?

– У меня интересная позиция. У меня есть украинский паспорт, который я уже получил. Я как любой крымский татарин имею право на получение украинского гражданства. Был такой указ в свое время. Но я – российский гражданин, у меня все активы на российского гражданина. Даже АТR оформлена на российского гражданина.

– Почему? Так было проще?

– Понимаете, новую Украину, ту, которую вы выстрадали на Майдане, я только открываю для себя. А помню я совсем другую Украину – какой она была при Кравчуке, Ющенко, Януковиче…

 Та, прежняя страна, которая была до Майдана – она ведь не была другом крымским татарам. Она была нам даже врагом.

Крымские татары возвращались в Крым, на свою историческую родину с боями. Нас не пускали. Нас сажали в тюрьмы, разбивали головы, было кровавое побоище в селе Красный Рай. Наши люди себя даже в знак протеста сжигали.

Та, старая, Украина обвиняла нас в сепаратизме. Крымчан пугали татарами с того момента, как только мы вернулись. Ходили смешные слухи, что, мол, мы хотим присоединить Крым к Турции.

Против нас всегда работала СБУ, создавая и поддерживая некие экстремистские организации, работающие на раскол. Крымские татары в том, прежнем, украинском Крыму не жили, а выживали.

Ту энергию, которую народ мог потратить на конструктивные решения, на стратегию своего развития и процветания Крыма, он тратил на каждодневную борьбу за свои права.

– Эта история крымских татар до аннексии очень важна. Потому что украинцам этот контекст непонятен. В то время, когда вы открываете для себя новую Украину, мы открываем для себя крымских татар. Есть такое мнение, что если бы крымские татары получили автономию за эти 23 года, то ситуация на полуострове была бы иная. На ваш взгляд, это поменяло бы ситуацию?

– Конечно. Я уверен, что аннексия была бы невозможна.

Вот представьте еще задолго до 2014 года в Крыму проходили такие вещи, как флешмоб

со сталинскими портретами. Вышли какие-то ветераны и выставили портреты Сталина, георгиевские ленточки. Крымские татары быстро отреагировали и разнесли все эти плакаты. А русские и украинцы посчитали, что это нормально.

У украинцев есть уникальная способность – терять идентификацию в другой среде. Украинцы в Крыму растворились. И вот эта растворенность позволила случиться всему остальному.

– Давайте вернемся к аннексии. Вы – гражданин России. 1 марта 2014-го вы вдруг узнаете, что "зеленые человечки" на полуострове. Что вы чувствуете?

– Сначала не было понятно, что это Россия. А когда ситуация прояснилась, то я испытывал стыд.

Акция в поддержку АТР

–  В начале апреля 2014 вы "пошли во власть", стали и.о. заместителя председателя Совета министров Республики Крым. И даже проработали 23 дня. Что там произошло, почему ушли?

– Я решил, что могу быть определенным буфером. Знаете, когда в машине очень много элементов жестко стоят, то машина может разлететься. Должна быть муфта, какой-то люфт между ними, чтобы это не разлетелось.

Мустафа Джемилев занял жесткую позицию. Он всегда занимал жесткую позицию.

А я подумал, что, поскольку прожил много лет в России, то понимаю, как с этой властью работать. К тому же, мой поход во власть был общим решением. После того, как был подписан закон "О вхождении Крыма и Севастополя в состав России", мы много спорили, обсуждали ситуацию и на Курултае, и в Меджлисе. Много разных мнений было. И когда было принято решение все-таки начать диалог с новой властью, в нее делегировали меня.

–  Кто-то должен был взять на себя амортизацию. Просто потому, что стыдно было не брать?

–  Да. Именно.

Я был не один, там целая команда, которую мы сформировали, чтобы понять, есть ли в этом какая-то возможность или нет. Буквально за 23 дня нахождения моего во власти – 14 апреля я пришел во власть, а вышел оттуда сразу после майских праздников. То есть пробыл там 23 рабочих дня. За эти 23 дня мы достроили девятиэтажный дом для крымских татар, которые ждали в очереди 10 лет.

Украинская власть должна была сделать определенные инвестиционные вещи для депортированных. Но поскольку это было растянуто во времени, существовала куча коробок-недостроев. И вот мы решили на примере этого дома показать эффективность, с одной стороны, и решить проблемы нашего народа – с другой.

У нас был план еще по крымскотатарской школе, которая строилась при всех президентах с 1993 года и оставалась просто пустой бетонной коробкой. Можете такое представить? Там были все: Кравчук, Кучма, Ющенко, Янукович.

– Вас уволили с формулировкой "политически ангажированы". Что вы такое сделали? Про вас говорят, что вы отказались лететь в Сочи на встречу с Путиным. В этом причина?

–  Понимаете, в Сочи я не полетел, потому что от меня, наверное, хотели лояльности и каких-то договоренностей. Но у нас есть Меджлис, и я не могу ничего говорить от себя.

Это коллегиальное мнение.

Сергей Аксенов и Дмитрий Полонский пришли во власть в Крыму от партии "Русское единство". У них есть "Русский мир", и другого мира для них не существует. Поэтому нам было сложно коммуницировать с ними в крымскотатарских вопросах. Они их только раздражали.

Рефат Чубаров,  Ленур Ислямов, Эльзара Ислямова, Мустафа Джемилев

А что касается политической ангажированности. Так я не скрывал, что есть и буду крымским татарином. И иду отстаивать права крымских татар.

– Есть еще такое мнение, что крымские татары стали очень активно общаться с руководством Татарстана, и что именно это не понравилось Путину. Эта версия имеет основания?

– Мы и правда, несколько раз командами летали в Татарстан, принимали их у себя. Мы не замышляли каких-то переворотов. Мы просто рассказывали, как и что происходило в Крыму, почему мы хотим автономию, каким мы видели развитие Крыма при Украине, и что делает Россия в Крыму.

Лучшее оружие – это правда. Поэтому я не считаю, что нам нужна пропаганда. Нам нужна правдивая информация. Мы должны снимать мифы пластами. И поэтому эти 2,5 месяца мы  на АTR снимали документальные и исторические фильмы. Только рассказывая правду о себе и своем народе, мы можем на что-то повлиять.

– Несмотря на вашу довольно жесткую позицию, телеканал ATR проработал еще фактически год? Вас обвиняли в том, что вы понизили градус политической дискуссии, стали лояльнее.

– Понимаете, обвинять может только тот, кто не понял, что произошло на полуострове.

Там не работают правила, там свои законы. И они отличаются от тех, которые действуют в России. Там страшная конкуренция за сферы влияния между ГРУ и ФСБ.

Конечно, чтобы избежать угрозы закрытия телеканала и изъятия оборудования, мы должны были исключить в комментариях мнения, которые можно было расценить, как сепаратизм, и отказались от формата анонсирования каких-то несанкционированных мероприятий, поскольку это может трактоваться, как экстремизм.

Обратите внимание: на следующий день после прекращения вещания ATR начались массовые обыски. Не просто в отдельных домах, а целыми селами, как это случилось в Журавках. Ни один российский телеканал об этом ничего не сказал, а нас уже не было в  эфире.

– За время вашей работы в Крыму вы с украинскими властями сталкивались? Почему тогда не построили более крепкие мосты?

– Украина долгое время была феодальным княжеством.

Крымские правители в последние годы работали в интересах семьи Януковича, отписывали им гектары соснового леса, передавали другие активы. В других регионах были свои князьки.

Украина, как государство, рождается сейчас. И вот это "новорожденное", оно на самом деле создается очень небольшим кругом людей. Что меня удивило в Киеве? Я, будучи в Крыму, думал, что таких конструктивных реформаторов, ответственных украинцев больше. А их, тем, кому нужна эта новая Украина, всего-то может 50 тысяч по всей Украине.

Крымские татары – очень пассионарны. И то, что мы здесь, поможет проявиться вот этой новой Украине. У нас другого  пути возвращения на родину, судя по всему, нет. Только через новую Украину. Потому что сейчас мы переживаем вторую, внутреннюю депортацию. 

Мы любим украинцев не за прошлое, а за то будущее, которое можем построить.

Что касается взаимодействия с украинскими властями.

У меня был только один повод уважать старую Украину как государство. В мае 2013-го, когда вышел фильм Хайтарма (Ислямов был продюсером и инвестором – УП.), генконсул России Андреев высказался на тему того, что надо запретить фильм, так как крымские татары якобы сотрудничали с нацистами. Тогда наш украинский МИД быстро сделал ноту протеста. И этого генконсула отозвали.

– Как вы себе объясняете, что у нас пока нет общегосударственной стратегии возращения Крыма? Это недоработка президента?

– Я хочу вас уверить – она есть. Только пока мы не все можем обсуждать публично. Мы должны учиться играть на опережение и действовать в международном правовом поле.

– Иногда кажется, что, не случись аннексии, мы бы так и жили в параллельных мирах. Из хорошего – за последний год крымские татары стали больше восприниматься как субъект политического процесса?

– Да, это так. Мы становимся субъектом. Мы умеем жить и выживать. Мы умеем мыслить долгосрочно. Мы смотрим на десятилетия вперед. Этому украинцам только придется научиться. И мне кажется, у нас получится с украинцами отличная синергия.

– Лидеры крымскотатарского народа сейчас просят президента об изменении статуса крымских татар в Конституции. Что это даст сейчас? Что это поможет изменить?

– Все, чего все эти годы добивались крымские татары – это чтобы государство дало нам статус автономной национальной республики. Это то, за что голосует Курултай, и это то, что в сердце каждого крымского татарина.

Если этого не сделает Украина – это будет верблюжий плевок в лица всех крымских татар. И в мое в том числе.

Кто-то в свое время справедливо заметил, что единственные украинцы в Крыму – это крымские татары. Сейчас Украина готова нам сочувствовать, размещать нас. Но если нас не признают законодательно коренным народом Крыма, то крымские татары могут оказаться в очередной раз обманутыми.

Что даст нам этот статус на бумаге? Во-первых, даст право ходить с высоко поднятой головой у себя на родине. Для нас это уже немало. Во-вторых, это поможет подключить к защите коренного народа международные институции, такие как ООН, ПАСЕ.

Третье – это будет мощный сигнал для тех в Крыму, кто выбрал Украину. Это даст силы держаться вместе.

Этот статус даст более широкие возможности отстаивать свои права, как на оккупированной территории, так и в украинском парламенте. То есть крымские татары будут шире представлены в украинской власти.

И "российской администрации Крыма" (мы называет ее РАК) придется считаться с позицией Украины, так как крымские татары – неотъемлемая часть Украины.

Что это даст Украине? Серьезные возможности влиять на ситуацию в Крыму.

А Петр Порошенко войдет в историю как величайший политик, который решил, наконец, крымскотатарский вопрос.

– Какие действия, на ваш взгляд, должна Украина предпринять в отношении крымчан, которые не хотят менять паспорта?

– Надо работать с ними в информационном поле, доказывать этим гражданам, что  государство Украина понимает и поддерживает их позицию. И будет за них бороться.

А сейчас она как мама, которая не может защитить, очень сильно переживает, но молится и ждет.

– Часть вашего бизнеса по-прежнему находится в России, на вас оказывается давление?

– Оказывается. Я пребываю под постоянным давлением, но надо двигаться вперед, а не поднимать лапки к верху и ждать.

– Какая сейчас стратегия развития ATR? Какие задачи вы сейчас ставите перед своей командой?

– Стать национальным телеканалом Украины, но не терять ядро наших зрителей. Мы подготовили много интересного контента. Готовим даже исторические реконструкции. Одна из них будет посвящена Богдану Хмельницкому.

– У вас много разных бизнесов, но ATR.  Какой опыт, вам как человеку и бизнесмену подарил телеканал?

– Если вы бизнесмен, никогда не запускайте канал (Смеется – ред.). У вас, конечно, в окружении появится много приятных и интересных людей. Но вы все время будете вкладывать и вкладывать. Мой канал – это и вправду любимое детище. Он для меня –  непрекращающийся тренинг личностного роста.

Анастасия Рингис,  УП