Російська хвороба
Первую крупную вспышку сифилиса в Европе в конце пятнадцатого столетия связывают с походом французского короля Карла VIII в Италию. Источником заразы стала его многотысячным армия, сопровождаемая обозом проституток.
Вскоре в обиход вошло выражение "французская болезнь". Но, конечно, это было чистой условностью: интернациональный недуг не щадил никого, от римского папы Александра VI до императора Рудольфа II Габсбурга.
Сегодня мы можем использовать столь же условный термин "российская болезнь". О том, что соседняя Россия давно и тяжело больна, не говорит только ленивый. На европейском континенте трудно найти другую страну, практически поголовно зараженную нетерпимостью, агрессией, милитаризмом и шовинизмом.
Историческое время здесь движется вспять, достигнув середины прошлого века. Ненависть вновь считается гражданским долгом, жестокость – добродетелью, деспотия – благом, отторжение чужих территорий – светлым всенародным праздником.
Вирус вражды овладел умами миллионов.
Он повсюду – на российском телевидении и в социальных сетях, в пьяных разговорах и официальных заявлениях МИД РФ.
Он поражает старых и молодых, бедных и состоятельных, откровенных люмпенов и людей, которые до недавнего времени казались интеллигентными и милыми.
Он заставляет оправдывать любую подлость властей, восторгаться насилием, бряцать оружием и ненавидеть всех подряд: Америку, Европу, НАТО, Грузию, Украину, прибалтов, "чурок", демократов, либералов, геев, кощунников, полумифических бандеровцев.
Перед заразой устояла лишь незначительная часть российского общества, тут же зачисленная в "национал-предатели".
Больной российской болезнью представляет серьезную угрозу для окружающих. Причем не только из-за своего неадекватного поведения, но и как источник инфекции.
Столкнувшись с агрессией россиян, украинцы постепенно заражаются соседским недугом. И, пожалуй, это самое прискорбное из происходящего ныне.
Еще недавно мы твердили, что Украина – не Россия. Наше общество было намного лучше: мягче, терпимее, человечнее. У них Чечня, Дагестан, Норд-Ост и Беслан – у нас двадцать лет мирной жизни.
У них гражданская война в центре Москвы, расстрел Белого дома из танков, Манежная площадь и погромы в Кондопоге – у нас безобидные митинги, бескровная Оранжевая революция, вечный поиск политических компромиссов. У них диктатура и цензура – у нас партийная конкуренция и свобода слова. Перенес жестоких соседских порядков на украинскую почву казался чем-то нереальным.
Но, как выяснилось, скатиться на российский уровень не так уж сложно. Первые симптомы соседской болезни в Украине проявились несколько лет назад и поначалу затронули лишь политическую элиту. В 2011-м у нас появился собственный Ходорковский: президент Украины избавился от своей соперницы, бросив экс-премьера в тюрьму.
Ничего подобного украинская политика еще не знала, хотя в тот момент не все понимали, что прежний порядок обречен. Долгое время сохранялась надежда на целительное вмешательство Европы, но улучшения не последовало. 30 ноября 2013 года российская болезнь выплеснулась на улицы: мирных митингующих в Украине никогда не разгоняли с такой жестокостью.
Инфекция стремительно распространялась, превращаясь в избиения и похищения гражданских активистов, бои с "Беркутом" на Грушевского, хладнокровный расстрел повстанцев на Институтской.
А затем в нашу страну пришли настоящие горячие точки, захваты заложников, истязания пленных, антитеррористические операции с десятками погибших, взаимные проклятия и воинственные заклинания в духе путинского "Мочить в сортире!"
Да, Владимир Владимирович приложил массу усилий для инфицирования Украины, и главными разносчиками российской болезни стали пророссийские силы. Но патриотическая общественность, противостоящая Кремлю, также подхватила соседский недуг. Вопреки надеждам, неприятие российского деспотизма и милитаризма не предохраняет от заражения.
Уровень ожесточения против "колорадов" неуклонно растет, сравниваясь с градусом ненависти к "бендеровцам". 2 мая многих украинцев вдохновила гибель сограждан в одесском Доме профсоюзов: погибшие уже не считались людьми, а лишь врагами. Это типичная реакция российского обыватели, ликовавшего по поводу гибели врагов в Чечне, Грузии или Всемирном торговом центре в Нью-Йорке.
Сегодняшнюю Украину делят на активистов с желто-голубыми и георгиевскими ленточками, на патриотов и предателей, на сепаратистов и защитников территориальной целостности.
Но существует и более глубокий ментальный разлом, разделивший наше общество на две части. На тех, кто радуется вражеским трупам, потому что они вражеские. И на тех, кто не может радоваться, потому что это трупы.
Первые уже поражены российской болезнью, хотя зачастую этого не сознают. Вторые пока сохраняют иммунитет. Надолго ли?
К сожалению, у войны свои законы и своя безжалостная логика. Чтобы сражаться на равных, нужно в чем-то уподобиться своему противнику. "Зло порождает зло", "Око за око, зуб за зуб", "Если враг не сдается, его уничтожают" – теперь это не просто набор абстрактных максим, а наша повседневная жизнь. Если сепаратисты похищают и пытают людей, вспарывают пленным животы, избивают и убивают проукраинских демонстрантов – значит, с ними нельзя церемониться и проявлять гуманность.
Если Москва ведет против нас полномасштабную информационную войну с применением Дмитрия Киселева – значит, украинским СМИ следует забыть об объективности, непредвзятости и прочих демократических стандартах.
Если Россия выступает единым фронтом, выжигая инакомыслие каленым железом, – значит, нам тоже надо закручивать гайки и преследовать идейных пособников врага.
Либерализм и терпимость грозят поражением, зато жестокость дарит шансы на победу. Правда, это будет не только победа над Путиным, но и победа над собственной человечностью.
Выстоит ли Украина под натиском России?
Сегодня этот вопрос волнует миллионы наших соотечественников. Но впору задать и другой, не менее животрепещущий вопрос – а насколько выстоявшая Украина будет отличаться от северного соседа?
