День менеджера
Каждый год 9 мая все больше ассоциируется с новомодным сталинским культом. Постсоветскому обывателю настойчиво напоминают, что товарищ Джугашвили – не только отец народов, но также отец победы и отец индустриализации, сделавшей победу возможной. В общем, "эффективный менеджер", как нарекли Кобу в соседней России.
У этой точки зрения хватает и сторонников, и противников. Но обычно ярые спорщики путают два разных понятия: эффективность и успешность.
Успешность – это достижение результата. Успешным может быть и забивание гвоздей микроскопом, и расстрел воробьев из ракетной установки "Град", и случайный выигрыш на рулетке, и зажжение спички с двадцатой попытки.
Эффективность – это оптимальные решения, точное выполнение задуманного, достижение намеченных целей с наименьшими затратами.
И если успешность И. В. Сталина отрицать трудно, то с эффективностью все намного сложнее.
Как ни странно, имидж "эффективного менеджера" поддерживают не только сталинисты, но и многие антисталинисты. В их представлении Сталин – это гений зла, кремлевский Ганнибал Лектер, планирующий массовые убийства и методично воплощающий свои планы в жизнь. Объясняя гибель миллионов лишь злым умыслом Джугашвили, мы невольно признаем его эффективность.
Созданная им система выглядит бесчеловечной, но работающей как часы. Решил вождь уморить голодом украинских крестьян – и в точности осуществил свою дьявольскую задумку!
Люди, изображающие Кобу сверхрасчетливым убийцей, льстят ему. Иосиф Виссарионович погубил миллионы своих подданных, но в большинстве случаев человеческие жертвы были для генсека не самоцелью, а незапланированным побочным эффектом.
При всей своей жестокости режим не мог похвастаться ни точностью, ни информированностью, ни способностью просчитывать ситуацию на много ходов вперед. В сталинском СССР царил не убийственный порядок, а скорее смертоносный хаос под видом порядка.
Например, конспирологические трактовки Голодомора предполагают, что в Кремле полностью владели ситуацией и с самого начала знали о нереальности плана хлебозаготовок.
Но весь опыт советского планирования и вся атмосфера первой пятилетки свидетельствуют об обратном. Никто наверху не мог смоделировать реальные последствия коллективизации. Никто не сомневался, что она обеспечит резкий рост урожаев.
Липовые рапорты с мест воспринимались как подтверждение собственной правоты, а последующее невыполнение планов – как массовый злонамеренный саботаж. Жесткая командно-административная система не в состоянии работать по-другому.
Приведем лишь одну типичную зарисовку той эпохи – воспоминания специалиста рыбной промышленности Владимира Чернавина.
Изначальный план предусматривал, что к концу пятилетки рыбтрест в Мурманске превратится в крупное предприятие с 70 новыми траулерами и годовым уловом в 175000 тонн. В городе приступили к строительству, люди работали с величайшим напряжением сил. Но летом 1929 года из Москвы прибыли новые срочные директивы. Было приказано ввести в строй 500 траулеров, а улов довести до 1500000 тонн.
Оказалось, что судорожный пересмотр планов затеян неспроста: "Задание исходит непосредственно от самого политбюро, минуя в Москве органы, ведающие рыбной промышленностью, и заданию этому придается политическое значение.
Крестьяне, загоняемые насильно в колхозы, уничтожили скот так основательно, что в стране нет ни мяса, ни масла, ни молока. И нет никакой надежды получить их в ближайшие годы. Тогда вспомнили о рыбе. Рыбы в море много, ее не надо ни разводить, ни стеречь, ни кормить, ее надо только брать готовую".
Чем обернулось мудрое решение Политбюро на практике? Полным хаосом. Уже начатые постройки, рассчитанные на меньшую мощность, оказалось бесполезными. Все пришлось бросить и проектировать заново. Даже поверхностные расчеты показали, что необходимое число рабочих разместить негде, что подготовленные команды для сотен траулеров взять неоткуда, а местная железная дорога не сможет перевезти планируемое количество рыбы.
Абсурдность плана была очевидна всем, но, страшась расправы, коммунистическое начальство уверяло Москву в обратном. Затем под раздачу попали невинные стрелочники – беспартийные специалисты. Почти все были они арестованы, многих расстреляли как вредителей.
Обескровленная и дезорганизованная отрасль пришла в упадок. В январе 1933 года "Правда" гордо сообщала, что в Мурманске работают уже целых… 49 траулеров. При этом улов был вдвое меньше, чем несколько лет назад.
Нечто подобное происходило всюду. Некомпетентность высшего руководства и тотальное очковтирательство, нереальные планы и их закономерный срыв, истребление мнимых вредителей и саботажников, сумятица и разорение. В конечном итоге валюта, лихорадочно выбиваемая из страны и превращаемая в новейшее импортное оборудование, помогла совершить индустриальный рывок.
Но ни по одному из показателей сталинская пятилетка выполнена не была, несмотря на сфальсифицированный отчет о досрочном выполнении. А цена, заплаченная за индустриализацию, превысила все мыслимые и немыслимые предположения конца 1920-х.
При жизни Сталина человеческие потери тщательно замалчивались, дабы не позорить светлый облик СССР и репутацию вождя. В XXI веке их объявят "необходимыми и оправданными", постфактум выдав катастрофические провалы за рациональную политику.
Схожая история приключилась и с большой войной.
Никто не может сказать, что Вторая мировая застала Иосифа Виссарионовича врасплох. Нет, ее ждали, и на нее возлагались огромные надежды. Более 10 лет СССР тратил все силы и ресурсы на подготовку к будущей войне, но так и не подготовился должным образом.
Стройные сталинские планы оказались абсолютно несостоятельными. Все пошло совершенно не так, как предполагалось. Вместо малой крови – 27 миллионов погибших. Вместо блицкрига на чужой территории – отступление до Волги и Кавказа.
Вместо отказа европейских рабочих воевать за капиталистическую власть – нежелание советских граждан защищать социалистический строй. Вместо пролетарского интернационализма – вынужденные крики о Святой Руси…
Да, войну Сталин все-таки выиграл, как до этого все-таки провел индустриализацию. И не стоит преуменьшать его личный вклад в победу: железная воля и безжалостность Кобы сыграли важную роль. Сталинская жестокость была не залогом эффективности, а компенсатором неэффективности.
Пускай все идет наперекосяк, пускай один провал следует за другим, пускай амбициозные планы рушатся, словно карточные домики. Главное – не растеряться, не дрогнуть, не дать слабину, а хладнокровно идти вперед, расплачиваясь за собственную самоуверенность чужой кровью, затыкая непредвиденные дыры человеческими жизнями и сурово карая козлов отпущения.
Эффективным менеджером товарищ Сталин не был. Зато Иосиф Виссарионович доказал, что неэффективный менеджмент может быть вполне успешным. Для этого необходимы два условия:
а) несменяемость менеджера, невзирая на любые просчеты и провалы.
б) неограниченные ресурсы, находящиеся в распоряжении менеджера.
Сталинский стиль управления не подходит жалким "дерьмократам", для которых всякое крупное фиаско чревато концом карьеры.
Малопригоден он и для мелких стран: начнешь строить новое общество в какой-нибудь Камбодже, только выйдешь на верную дорогу, а человеческий материал уже кончается. Одно неудачное столкновение с соседним Вьетнамом, и все потеряно. Разве может уважающий себя менеджер работать в таких условиях?
Но если у вас в руках абсолютная власть и бескрайняя империя с 200-миллионным населением, менеджерствуйте смело и решительно. Скорее всего, ваши первоначальные расчеты лопнут, как мыльные пузыри, но методом проб и ошибок будет достигнут зримый результат.
Этот результат заслонит любые издержки, какими бы колоссальными и бессмысленными они ни были. А ваши подопечные будут относиться к выстраданному результату особенно трепетно – ведь он достался такой дорогой ценой!
Михаил Дубинянский, для УП
