"Помаранчева революція" – пострадянський вододіл

Теперь, по прошествии 5 лет, события осени-зимы 2004 в Киеве вспоминаются с щемящей грустью.

Типичное для классических революций постреволюционное разочарование было глубоким и в посторанжевой Украине. Как в политическом, так и в социально-экономическом отношении – бывший оранжевый лагерь находится сегодня перед грудой обломков.

"Оранжевая революция" в постсоветском контексте

Тем не менее, "оранжевая революция", несмотря на разочарование ее сторонников, является поворотным пунктом не только новейшей украинской истории, но и политического развития постсоветского пространства в целом.

Страны-преемники СССР, за исключением прибалтийских республик, развивались во многих отношениях параллельно вплоть до 2004 года.

После весомых шагов в сторону демократизации и либерализации большинства стран этого региона в начале 90-тых, с конца прошлого века в этих государствах начали проявляться реставрационные тенденции.

Украина после "оранжевой революции" – единственная бывшая республика-основатель СССР, которая выпадает из этой общей постсоветской тенденции с 2004.

События в Грузии в 2003 году, в Украине и Кыргызстане в 2005-м году не оправдали надежды, что "революционный" возврат этих трех наций к своим демократическим начинаниям ранних 90-тых перейдет во всеобщую антиавторитарную волну новой демократизации на всем постсоветском пространстве.

Многообещающие политические проекты реформ Грузии и Кыргызстана, начатые в процессе или в результате "цветных революций", в конечном итоге имели незначительный эффект.

Изменилась в основном композиция управляющего персонала, а также отдельные аспекты имиджа правящих кругов, в то время как фундаментальные механизмы получения, сохранения и применения политической власти остались мало измененными.

Кыргызское восстание 2005, равно как и электоральный протест в Грузии в 2003, выгладят скорее частичной сменой элит и переименованием способов легализации власти в этих странах, нежели началом подлинного перехода к хотя бы протодемократии.

Посторанжевая Украина и путинская Россия в сравнении

Для двух крупнейших постсоветских государств – Российской Федерации и Украины – 2004 год в оценке Freedom House стал неким переломным пунктом.

Таблица. Консолидированный Балл демократичности Freedom House, а также балл отличия от предыдущего года

Источник: Table 9. Democracy Score: Year-To-Year Summaries by Region // Freedom House (Ed.): Nations in Transit 2009. Washington 2009.

Согласно рейтингу американской неправительственной организации, "оранжевая революция" стала политически значимым событием не только для Украины.

Изменение Балла демократичности российской политической системы, согласно данным Freedom House, в 2004 году также было наибольшим, но с другим значением.

Проведенный в 2005 году подсчет, который относится к периоду с 1 января – по 31 декабря 2004, показывает в случае Украины на шкале от 1,0 до 7,0 баллов разницу в -0,38 балла по сравнению с предыдущим 2003 годом. При этом знак минус обозначает прирост демократии (поэтому было бы уместнее назвать этот индикатор "Баллом авторитаризма"). Это было наибольшее изменение рейтинга Украины с конца 1998 до конца 2008.

Изменение Балла демократичности в России составило показатель +0,36 в 2004 (этот показатель отражен в графе "2005") по сравнению с состоянием на 2003 год – это наибольшее изменение рейтинга страны за вышеуказанный период. Но в данном случае знак плюс обозначает значительный спад демократии в России.

Также следует отметить значительное изменение российского рейтинга в конце 2003 года – +0,29 балла по сравнению с концом 2002 года (приведенное в таблице в графе "2004"), связанное с деятельностью Путина и Ко на парламентских и президентских выборах в 2003-2004. Так, изменение рейтинга отразило рост ограничений политических прав граждан России.

К началу первого периода правления президента Путина, несмотря на уже различимые авторитарные тенденции, еще существовала научная и журналистская дискуссия о целях его внешней и внутренней политики, роли его нововведений для общества и значения его правления в контексте российской национальной истории.

В 2003-2004 апологетическая интерпретация "путинизма" начала терять свою легитимность – как минимум теоретически. С каждым последующим годом становилось все более ясно, что путинская рецентрализация является не переходной и частичной мерой, а коренным преобразованием политической системы Российской (так называемой) Федерации.

Эти процессы детально изложены в академической и публицистической литературе. Менее интенсивно пока обсуждался вопрос о том, насколько и в каком отношении "оранжевая революция" повлияла на природу российских политических процессов.

Поскольку путинский режим вступил в новый этап своего развития в первой половине 2005 года, непосредственно после успеха "оранжевой революции", есть повод говорить о влиянии событий в Украине на политику РФ.

К концу 2004 года завершилась лишь рестриктивная фаза путинского обессмысливания демократических процедур. С 2005 года она постепенно переходит в стадию, обозначенную здесь как "паратоталитарная".

Этот термин указывает не столько на восстановление советской практики управления, сколько на значимую модификацию содержания и стиля регулирования политических процессов "политтехнологами" Кремля.

От классического к "паратоталитарному" неоавторитаризму

Большая часть мер, предпринимаемых Путиным и его подручными для угнетания демократических процессов, до 2004 носила скорее репрессивный или реактивный характер.

С начала же 2005 года верх берут мобилизующие элементы манипуляций общественного дискурса и политической активности, которые сложно измерить классическим инструментарием определения демократичности режима.

Во время своего первого президентского срока Путин постепенно ограничивал возможности осуществления политических прав и свобод граждан, а также "лишь" препятствовал демократическим процессам. С 2005 его "политтехнологи" начинают креативно и с нажимом вмешиваться в общественный политический процесс.

После "оранжевой революции" путинское окружение предприняло попытку, открыто нарушая Конституцию РФ, создать новую государственную идеологию с единой партией и национальной церковью. Цель – переформировать общество, в том числе, и частично человека, постсоветской России.

Путинские инновации последних лет представляют интерес в данной статье в том отношении, что их начало и характер производят впечатление ответной реакции на "оранжевую революцию".

Первый намек на особое раздражение, которое вызвали в Кремле события в Украине, Владимир Путин выказал еще 6 декабря 2004 на пресс-конференции в Анкаре.

Тем прозвучало одно из первых антизападных заявлений: "Знаете, что меня особенно беспокоит применительно к ситуации, которая складывается на Украине? … Не хочу, чтобы, как в Германии, мы разделили Европу на восток и запад, на людей первой и второй категории, первого и второго сорта.

Когда люди первого сорта имеют возможность жить по демократическим, стабильным законам, а второму – людям с, образно говоря, темным политическим цветом кожи – добрый, но строгий дядя в пробковом шлеме будет указывать ту самую политическую целесообразность, по которой он должен жить.

А если неблагодарный туземец будет возражать, то его накажут с помощью бомбовой, ракетной дубинки, как это было в Белграде".

Позже один за другим следовали выпады против США ("товарищ волк знает, кого кушать"), Запада в целом, а также против прозападно ориентированных российских демократов, которых в своей предвыборной речи в конце 2007 года Путин охарактеризовал как государственных изменников, которые "шакалят у иностранных посольств".

Инновации путинской централизации власти после 2004 года

Уже в феврале 2005 года, спустя месяц после инаугурации Виктора Ющенко, было образовано печально известное "Молодежное демократическое антифашистское движение "Наши", а также менее известный, но еще более агрессивный "Евразийский союз молодежи", программа которого инспирирована идеями российского неофашистского интеллектуала Александра Дугина.

В том же 2005 году сформировались еще две подобные организации – Движение молодых политических экологов Подмосковья "Местные", а также Всероссийская общественная организация "Молодая Гвардия Единой России" – официальное молодежное крыло партии власти под руководством Ивана Демидова – известного тележурналиста, который называет себя последователем "евразийства" в изложении упомянутого Дугина.

В мае 2005 года сотрудник президентской администрации и предположительный главный идеолог Путина Владислав Сурков в первый раз представил в Москве в полуофициальной речи генсовету объединения "Деловая Россия" свою известную концепцию "суверенной демократии".

По словам Томаса Амброзио, эту речь Суркова можно рассматривать "как идеологический ответ на события в Грузии (2003 года) и в Украине (2004). Его упоминание "оранжевой революции" указало на опасение Кремля, что крах авторитарных режимов в результате народных восстаний – с соответствующей помощью и/или под руководством Запада – может распространиться и дальше на территории постсоветского региона.

…Беспокойство о том, что критика извне может привести к ослаблению российского руководства и тем самым к возможности внешнего контроля (над РФ), частично базировалось на (российском) восприятии западного вмешательства в "оранжевую революцию".

Идея, что Запад может попытаться повторить свои предыдущие успехи и в России, посредством подрыва легитимности Кремля и разжигания народного восстания, нашла широкое распространение в российских политических кругах (после украинской акции массового гражданского неповиновения)".

Другими новшествами 2005-го года, проиллюстрировавшими стремление к обновлению российского авторитарного режима в результате "оранжевой революции", стали, во-первых, учреждение так называемой Общественной Палаты РФ как центрального "приводного ремня" между полуавтономной интеллектуальной или культурной средой, с одной стороны, и государством, с другой.

Во-вторых, введение ксенофобского по своему содержанию национального праздника Дня народного единства 4 ноября.

А также, в-третьих, создание двух дополнительных государственных пропагандистских телеканалов: православного кабельного канала "Спас" (с Иваном Демидовым в качестве главного редактора) и англоязычного канала "Russia Today".

Были предприняты и ряд других мер, содействующих формированию псевдо гражданского общества и националистской массовой культуры. Речь идет и о поддержке многочисленных русофильских и/или антизападных проектов художественного и документального кино, а также о кампании по оправданию сталинизма, в том числе, в рамках школьной программы – в учебниках истории.

Своего рода апофеозом серии "паратоталитарных" мероприятий путинского режима после "оранжевой революции" была предвыборная думская кампания осенью 2007 года, в ходе которой Путин был провозглашен "национальным лидером", а Россия снова стала государством с де факто однопартийной системой.

"Единая Россия" с Путиным во главе списка (который, кстати говоря, не является ее членом) превратилась из всего лишь гегемониальной в теперь уже явно доминирующую политическую организацию законодательной ветви власти.

А пара проправительственных или политически безвредных партий служат декорацией для партии власти в Госдуме и региональных парламентах. Их функция напоминает роль, которую выполняли восточно-немецкие "блоковые партии", знакомые Путину со времен его службы резидентом КГБ в Дрездене.

Среди последующих нововведений следует отметить основанный в январе 2008 года Институт демократии и сотрудничества под руководством радикально антизападных профессоров МГИМО Натальи Нарочницкой и Андраника Миграняна, а также созданную президентом Медведевым в мае 2009 Комиссию по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России, ответственным секретарем которой стал адепт Дугина Демидов.

Амбивалентное наследие "оранжевой революции"?

Если рассматривать события в Украине 2004 года как импульс для изменений в российской внутренней и внешней политике последующих лет, общая сумма последствий "оранжевой революции" для постсоветского пространства может показаться неоднозначной.

Очевидно, существовала частичная взаимосвязь между событиями 2004 года в Украине и политическими изменениями в России с начала 2005 года. Однако нет оснований говорить о полноценной причинной связи.

"Оранжевая революция", видимо, послужила поводом для усиления антидемократических тенденций путинского режима, а также того, что они приобрели "паратоталитарные" черты.

И поскольку западная поддержка народного протеста была важной составляющей, если не необходимым условием успеха оранжевого лагеря, нельзя не задаться вопросом о целесообразности вмешательства Запада в события 2004 года. Хотя бы с точки зрения нагнетания антизападных настроений в РФ впоследствии.

И, тем не менее, фундаментальная причина растущей авторитарно-изоляционистской регрессии Москвы последних лет лежит в иной плоскости.

В плоскости особенностей биографий главных должностных лиц Кремля, патологий массовой политической культуры граждан РФ, деформации дискурса элит Москвы, наследия царского и советского имперского прошлого, дефектов российской институциональной структуры, образованной в 1991 году и частично обновленной в 1993 году и так далее.

То или иное внешнее воздействие могло лишь ускорить или послужить катализатором развития определенных трендов в России, а также повлиять на выбор конкретного момента для этих инноваций и их специфического воплощения.

Но в виду существовавшей в России с 2000 года (если не раньше) благоприятной почвы для авторитарных тенденций и их постоянного усиления, вклад "оранжевой революции" представляется все-таки вторичным.

Скорее будущая возможная консолидация молодой украинской демократии могла бы послужить примером для соседних государств, в особенности для России и Беларуси.

С этой точки зрения, активная поддержка и в будущем усилий Киева в направлении демократизации страны, например, предоставление гарантий членства Украины в ЕС, и сегодня представляет собой самую многообещающую восточную стратегию для государств Запада.

 

Aндреас Умланд, для УП