Від авторитарних настроїв – до загрози реального авторитаризму

Популизм – дитя "усталых родителей"

Кризис украинского проекта проявил глубочайшую усталость, накопившуюся в обществе за последние годы.

"Низы" устали от болтливой и бестолковой теледемократии.

Бизнес – от бесконечных бюджетных мобилизаций и принудительных, нулевых по эффективности политических инвестиций.

Местные власти – от барства и ханжества Центра.

Бюджетники – от унизительной нищеты, которую компенсируют лживой риторикой о "человеческом подвиге" в школе и больнице.

Рабочие – от продажных профсоюзов и двуличных, жадных к прибыли собственников.

И сами элиты устали – друг от друга, от знания друг о друге, от безысходности и невыносимости сосуществовать в одних зданиях и коридорах власти. В отличие от своих подданных, элиты (точнее, те, кто так себя возомнил) знают о каждом первом миллионе, о банях и "крышах", о связях и псевдонимах, о прошлых, нынешних и будущих сговорах.

Терпения хватало до тех пор, пока система еще сохраняла ресурс выживания за счет накопленного, за счет возможностей внешнего рынка, за счет терпения поданных, в конце концов.

Именно терпение и одновременная невыносимость больше терпеть заставили многих отечественных политиков удариться в дешевую рекламу по созданию в Украине "царства просвитера Иоанна". Популизм легкого и счастливого будущего в последние годы заполонил экраны ТВ, страницы электронных и печатных СМИ, трибуны и "поп-площадки" - этакие политико-эстрадные конструкции, объединившие в единое целое митинг и дискотеку.

Реформы в экономике, национальная идея, участие в большой мировой политике, подъем образования и новая гуманитарная политика, новое конституирование нации – все эти сложноподчиненные проблемы превращались в имитацию, и затем с облегчением отбрасывались.

Эти странные и не очень съедобные материи оставались лишь предметом интеллектуальных упражнений для самых странных и неуспокоенных. Зато пришло время эпических героев, лубочных картинок из далекого и недалекого прошлого, псевдо-сакральных ритуалов и легкоусваиваемых рецептов нового счастливого будущего, выраженного в цифрах, вещах и образах.

Популизм нельзя недооценивать. Он как ржавчина разъедает умы, въедается в настроения и ожидания, убивает волю и веру в собственные силы.

Уставшее, но еще не потерявшее веры в будущее общество с легкостью пожертвовало нарождающимся экзистенциальным рационализмом и ростками гражданского самосознания, и "нырнуло" в популистские мифы о "европейской земле обетованной", "высоких стандартах жизни", "потребительских возможностях", "профессиональной армии", "возвращении долгов прошлого" и т.д., и т.п.

Вместе с этим популизм рождал уникальный феномен – иллюзию неограниченных возможностей государства. Казалось бы, нужна лишь "правильная" государственная политика – и все проблемы можно решать без этих застревающих на зубах "реформ", "трансформаций" и пр.

Популизм укрепил и на какое-то время даже возвел в абсолют патернализм, то есть признание покровительства и преувеличенную надежду на возможности государственной власти.

Парадокс состоял в том, что согласно всем социологическим исследованиям, уровень доверия к институтам власти (президент, правительство, парламент, силовые структуры) и его конкретным представителям оставался крайне низким.

Но вот вера в возможность "правильного" распоряжения этой властью и в реальное могущество государственной машины (дай ей только правильный приказ) подтверждалась на всех выборных кампаниях, начиная с приснопамятного 2004-го.

В общем, "популизм родил новый патернализм".

Популизм - патернализм; патернализм – …

Дописать в подзаголовок "демократия" - рука не подымается. Да, собственно, и ее антипод - тоталитаризм - вроде как был бы явным преувеличением. И все же, есть в украинском обществе один существенный аспект, который вынуждает это многоточие оставить с такой вот напряженной интонацией недосказанности.

Речь идет о до сих пор непережитом и непреодоленном кризисе нормативной культуры.

Старая норма отношений - "социалистическое общество", заставлявшая "работать" и право, и традицию, потеряла былую силу. Новая норма и по сегодняшний день не сотворена.

Серая экономика, духовный "беспредел", кризис базовых социальных институтов (семья и преемственность поколений, прежде всего), избирательность в исполнение существующего права, кризис власти, беспредел на автодорогах, где водители ведут себя так же, как и анонимные "ники" в UAнет, – это все явления одного порядка.

Собственно, кризис нормативной культуры и стал, как это ни парадоксально, главным предохранителем от быстрого "сваливания" от формальной демократии к тоталитарным формам организации. Stato totalitario – это порядок в кубе, это беспрекословная норма, сливающая воедино волю господствующей силы с повседневными правилом и нормами индивидуального бытия.

А вот безнормие, точнее - безмерие новых стихийных норм, все ставит под сомнение.

Поэтому лишь последовательный процесс "приучения" общества, в условиях по-ребячьи доверчивого патернализма, мог бы создать условия для "мягкого" тоталитаризма. По-украински. С гетманами, пысанками, "ритуалами", героями-великанами из прошлого и доведенными до абсурда формальными процедурами управления из настоящего.

Но это "если бы" – только при условии поддержания стабильности в обществе, "иглы" популизма на основе незыблемой "металло-химической" ренты, абсурдизации парламентской демократии, на смену которой пришли политические оперы с живыми актерами - "Друзья" из "Свободы слова" на ICTV, "Секс в большом городе" в Шустер-live и "Династия" на "Свободе" Интера.

Медиа-демократия стала новой и, кажется, предельной высотой украинской демократии. Торкает всех так, что и на выборы ходить не надо. Все происходит прямо возле телевизора, и одновременно в головах миллионов. Венец социального прогресса.

Призрак авторитаризма

Экономический и социальный кризис 2008 года изменил ход событий. Патернализм рушится на глазах. В общественном сознании вновь восстают призраки опыта 80-х и 90-х прошлого века: полагаться на себя, выжить своими силами, приспособиться, спасти самое важное - профессию, семью и детей, честь и совесть, для кого это еще важно.

Политическая олигополия, обеспечивавшая баланс интересов ведущих финансово-промышленных групп, со-правивших государством, в условиях кризиса становится неэффективной. Система переходит в режим выживания, где выживает сильнейший.

Распад олигополии сопровождается борьбой за монополию.

В социально-политическом измерении, де-патернализация массового сознания поставила жирный крест на эволюционном тренде "мягкой тоталитаризации". Но зато открыла дорогу авторитаризму.

Нет стабильной нормы. Нет надежды на коллективную и мощную силу государства, которым могли бы править "честные люди". Но есть спасители-одиночки, которые способны свою волю и энергию предложить в качестве универсального мерила и источника.

Собственно, в этом и тайна авторитарной власти. Ей не нужна ранее установленная и признанная норма.

Сам авторитет есть источник, мерило общих решений и устремлений. Правление осуществляется не законом и не административным аппаратом, а волей, формулирующей новый закон и подчиняющей себе все аппараты, механизмы и управленческие центры.

Авторитаризм опирается на беспрекословный моральный и политический авторитет лидера-победителя. Традиция и закон – вторичны, и часто обновляются и подстраиваются под господствующую волю.

Сам поворот к авторитарным настроениям не оригинален и вполне объясним. Власть в Украине конфликтна и нестабильна. А в условиях социально-экономического кризиса это становится еще более выражено, а потому и так отвратительно.

Опора каждого на собственные силы – скорее бегство от былых надежд. Поэтому на государство как коллективную систему надежды нет. Разговоры о демократических путях изменения власти вызывают горечь и кривую улыбку.

Зато, контраверсийно недавним патерналистским иллюзиям, возникает "злая надежда" на архетипичного героя-"лесника", который "всех разгонит". Герой вернется, и только он один (а не "группа единомышленников", "партия" или даже "мы стояли на Майдане") может все изменить. Только ему одному можно вручить, доверить всю власть, все государство.

В этом ментальном алгоритме и рождается запрос на "сильную руку" - ни в коем случае не путать с "мессией-спасителем", это из другой легенды. Под стать запросу – язык (порядок, управляемость, враги и предатели, …).

Поэтому-то герои-одиночки не нуждаются ни в "коллективных командах", ни даже в апостолах-последователях. Им нужно оружие, механизмы, кнопки, спикеры и прочие "инструменты воли".

Для авторитарного лидера его положение господствующей личности является естественным и органичным состоянием, тогда как подчинение – источником бесконечного бунта.

"…В авторитарной философии нет понятия равенства. Человек с авторитарным характером может иногда воспользоваться словом "равенство" в обычном разговоре – или ради своей выгоды, - но для него это слово не имеет никакого реального смысла, поскольку относится к понятию, которое он не в состоянии осмыслить. Мир для него состоит из людей, имеющих или не имеющих силу и власть, то есть из высших и низших." (Фромм, "Бегство от свободы").

Лидеры с репрессированным сознанием, как правило, уступают авторитарным вождям – в воле к власти, в энергии, в желании победы. Коллективные силы – фрагментируются либо продуцируют контр-лидера с такими же выраженными авторитарными чертами.

В плане социального проектирования авторитарные вожди – волюнтарны. Их взгляды отождествляются с "программой действий". Лидеры с доктринальным складом интеллекта могут добиться феноменальных результатов; всеядные тактики довольствуются малым – самим фактом обладания властью.

И еще одна важная черта авторитарности и авторитарного вождя, на которого может возложить новые надежды уставшее и растерянное общество. Авторитарный лидер удерживает свое влияние за счет постоянной психологической (в последующем – экономической и политической) репрессии.

Унижение и уничтожение врага является важнейшим условием, подтверждающим реальную, а не мнимую силу авторитета. Авторитаризм может созидать только на репрессии и разрушении.

Предпосылки

Все-таки язык – удивительный феномен. В нем нет "глупых слов". Каждая смысловая нить тянет за собой разные интеллектуальные интонации и связи. Украине не "угрожает" авторитаризм.

Но Украина "катится" к авторитарной власти. Нет среди нынешних политиков такой авторитарной личности, которая была бы способна подмять всю и без того распадающуюся олигополию, собрать в кулак сложное и многомерное общество, подчинить своей воле весь разноцветный политический класс. И вместе с тем, предпосылки складываются так, что власть может быть просто "брошена" к ногам авторитарного вождя.

Первая и главная предпосылка для этого – авторитаризация общественного сознания. Об этом уже говорилось, нет смысла повторяться.

Вторая предпосылка - кризис власти в условиях фактической потери управляемости экономикой. И все это – в условиях экономического кризиса, который может поставить под угрозу само существование государства. И это без преувеличений.

Третье - слабость оппозиции, которая не смогла сменить режим и изменить тренд развития даже в условиях кризиса власти и внутрирежимных конфликтов. Партийная федеративность, наличие "двойных игроков", частая смена политической тактики, что девальвирует любую стратегию, – все это делает оппозицию крайне уязвимой и зависимой от общей тенденции авторитаризации.

Спросите, о чем речь? Часть оппозиции уже признает силу кандидатов на единовластие. И это, как говорится, политический факт.

Четвертое – рост авторитарных настроений в среде правящей элиты. Перечислю лишь наиболее показательные проявления:

- укрепление в условиях кризиса анти-партийных, "бюрократических" настроений в среде местных элит. Порядок и размежевание функций - вместо политического диалога и сложных реформ. С одной стороны, здесь есть стремление отвоевать статус местечковых баронов, которые в случае чего готовы стать местными "покровителями" (а партийность тут категорично противопоказана). Но в случае усиления авторитарного Центра – политическая анонимность только облегчает служение.

- мобилизация силовых структур, мотивированная угрозами социально-экономического кризиса (Турчинов).

- конвертация общественных ожиданий "порядка" в инициативы по формированию централизованной сильной власти. Появление "конституций порядка" - словно дежа вю 1995 года, когда выход из кризиса 90-х сопровождался бурной дискуссией, организованной командой президента Кучмы, о необходимости "сильной руки". Призрак "украинского Пиночета" в новых "Конституциях порядка" просматривается так же, как и в дискуссиях 90-х.

- язык власти все больше напоминает язык а ля Вышинский. Был такой оратор-обвинитель сталинских времен. Как и тогда, сейчас без особого укора и критики с трибун парламента, правительства, телеэкранов "без суда и следствия" звучат обвинения в адрес оппонентов в предательстве, воровстве, преступлениях, измене Родины. И ничего. Порог неприятия преодолен. К "врагам народа" - полшага.

- и, пожалуй, самое показательное. Лидеры правящей "бумажной" коалиции сами вынуждены признать угрозу авторитарных решений и авторитаризации власти (Литвин).

"Формула авторитаризма" от Тимошенко

Парадокс ситуации в том, даже при всей кажущейся очевидности будущего успеха премьера Юлии Тимошенко, ее победа – не факт. Авторитарный поворот – точка бифуркации в развитии всей системы. И кто сможет "вдруг" оказаться у руля, покажет время. Но Тимошенко - ближе многих. И она первая за последнее время сформировала для этого и свою своеобразную "формулу".

Опора исполнительной власти: "бумажная коалиция". Уж никто не сопротивляется тому, что парламентская объединенная сила, которая должна править, на самом деле обслуживает исполнителей. Грустная судьба парламента, который еще вчера выглядел островом политической демократии на фоне "гетманата" на Банковой и авторитарных демаршей с улицы Грушевского.

Формула правления: неудачи - результат неверных решений предшественников и врагов. Собственные решения – полутайна, с которой можно ознакомиться в "тайной комнате", либо из законспирированных материалов, "утекающих" из коридоров власти.

Просто апогей застоя. Ну да недаром же известный гуру политологии Дмитрий Выдрин называет команду Тимошенко "комсомольской" и "паркетной". Коды истории дают о себе знать.

Экономический курс (кроме риторики идеологов) сводится к распродаже активов (имеющихся в наличии государственных, или – обретенных в результате национализации, реприватизации) и вбрасывании средств на социальную амортизацию. Кредиты и внешние договора подчинены той же цели.

Политэкономическая интрига в масштабах глобального кризиса: прорваться к распоряжению стратегическим геоэкономическим ресурсом – к земле. В условиях глобального кризиса и надвигающейся депрессии именно земля станет "последним доводом королей". Сохранить и приумножить власть, чтобы распорядиться этим ресурсом, - это значит создать шанс на 10-летнее правление. А сам ход кризиса и тяжелый выход из депрессии, сопровождаемый социальной компенсацией за счет земли – это гарантия стабильности авторитарного режима.

***

Конечно, все вышеизложенное – лишь предпосылки.

Но выбирать приходится из трех вариантов, рождаемых бифуркацией кризисной системы, где один другого – не лучше… Нужно также учитывать, что политическое моделирование власти будет прямо увязано в антикризисную модель.

Вот и получается:

- либо реализуется модель "примитивного госкапитализма" с авторитарной, попсовой властью. Ужесточение администрирование и дальнейший выход из правового поля в управлении. Просто – сразу, дорого – потом;

либо – компромисс ("пакт элит" и их готовность платить высокую цену за выход) и реформы, "сдерживание" социального протеста и сохранение пусть потрепанного, но выжившего национального капитала, обновление власти в пределах 1 календарного года с сохранением процедур коалиционности. Структурные и институциональные реформы объективно предполагают огромные социальные издержки. Но все же сохраняют перспективы для рыночной системы с представительной демократией.

либо – системный распад. Конфликтность в политике, патовое состояние власти, управленческое "дергание" и спасание критических точек до тех пор, пока "точки" не свяжутся в кривую общего падения (все предприятия и все коллективы не спасешь).

Последствия - гражданский сепаратизм, регионализация, социальные бунты и появление контр-элиты. Системный распад несет в себе и угрозу основам государственности.

Не густо. Но все же, прежде чем идти на испытание авторитаризмом или плыть по волне системного распада, стоит еще раз "успеть понять" свое будущее.

 

Ермолаев Андрей, директор Центра социальных исследований "София", для УП