Ostarbeiter: як моя прабабуся зустріла в Німеччині мого прадіда

Моя прабабушка, Мария Пантелеевна Ефременко, родилась в 1920 году в селе Губаровка (Богодуховский район Харьковской области).

Пережив коллективизацию, голодомор и смерть родных, робкая и обессилевшая от голода, 22-летняя Мария никак не могла предположить, что её ожидают еще большие испытания. Что судьба забросит её остарбайтером во "вражескую" Германию. А там, среди тяжелых работ, голода и лишений, молодая Мария Ефременко встретит заботливого, красивого мужчину - её будущего мужа и моего прадедушку...

Вот её рассказ, который я записала для проекта "Неписана історія".

В начале июня 1942 года к нам принесли извещение, что и мой дорогой братик Яша назначен ехать в Германию. Ему было всего 17 лет, поэтому я решила поехать вместо него - ведь мне уже было 22 года. Так и сказала родителям.

Провожала меня вся семья, прощались, плакали, как будто кого-то хоронили. Мама сказала: "Ну вот, ты едешь в Германию, а когда "наши" придут, тебе, наверное, нельзя будет обратно домой...". Так я и покинула родную Губаровку.

На следующее утро, в Харькове, нас погрузили в товарные вагоны с соломой на полу вместо постелей. Около 10 утра мы покинули Харьков. Проезжали Богодухов, Губаровку, Сумы, Конотоп, Бахмач, Гомель, Минск, Брест, Гродно и местечко Сувалки, где была первая баня и дезинфекция.

Дальше ехали через Берлин и Бремена, а через 15 км после Бремена мы остановились в городе Дельменхорсте. Это была последняя остановка. Тут мы и прожили до конца войны в лагерях на улице Тепихштрассе.

За колючей проволокой улица была очень красивая, вся в зелени, по-немецки чистая и ровная. Нас, 125 девушек, поместили в бараке. В комнатах было по 8 человек, спали на двухэтажных кроватях. Воды горячей не было, отопление паровое.

Кормили нас плохо: брюква, шпинат, очень редко вареный нечищеный картофель. Хлеба давали около 300 гр. в сутки, хотя было трудно понять, из чего он был сделан, но точно не из зерна - черный, кофейного цвета.

Работали мы на автозаводе по 10 часов в день, собирали запчасти для самолетов "мессершмитт".

Мария Ефименко, 1940-ые

Знакомство с Женей

1943 год. Бои на фронтах усиливались, особенно под Сталинградом. Наши дрались не на жизнь, а на смерть. 31 января 1943 года немецкий военнокомандующий Паулс сдался. Мы, остовцы (остарбайтеры - авт.), очень радовались: немцев наконец-то бьют!

На нашем заводе работали еще и мужчины, около 150 человек, все из Харькова. Работали в цехах, питались в той же столовой, что и мы. Мужчинам мы помогали, стирали их спецовки. Мужчины, в свою очередь, делились с нами хлебом, полученным от французов, голландцев, датчан.

­В конце 1942 года я познакомилась с молодым харьковчанином Евгением Тимофеевичем Ефремовым. Он был очень красивый, добрый, отзывчивый, внимательный. Мы подружились, а потом и полюбили друг друга.

Но... Женя был женат и имел ребенка в Харькове. Я находилась в тупике, не зная, что делать... Я решила прекратить нашу связь. Встречались мы только в столовой или на заводе во время 10-минутного перерыва. Но Женя был очень напористый, продолжал ухаживать за мной. Говорил, что очень любит меня.

Американцы и англичане наступали с запада после высадки десанта в Нормандии. Я узнала, что в связи с этим, наш завод будут эвакуировать на восток Германии в г. Бунцлау. Поэтому я должна была ехать, а Женя оставался здесь, в Дельменхорсте.

Он был этим очень расстроен, ходил к начальству, просил... Ничего не помогло. И в декабре 1943 года мы расстались.

В Бунцлау лагеря были ужасные, грязные, люди пухлые от голода, оборванные... Работали в ночную смену. Я изнемогала без сна. Мы часто среди ночи уходили в уборную и там засыпали: кто стоя, кто сидя на корточках, а кто и лежа на полу возле раковин.

Бригадир гонял нас с криками "Русише швайне! До работы шнель, шнель!". Так я проработала около месяца, когда вдруг получила письмо от Жени. Он писал, что не может без меня жить и будет бежать... Куда?! "Тебя на первом углу поймают и отправят в концлагерь!", - написала я в ответ.

Но Жене удалось как-то договориться, чтоб меня вернули в Дельменхорст. Я очень обрадовалась, в Бунцлау я бы наверное не выжила.

По приезду в Дельменхорст, Женя сразу предложил жениться, чтобы нас больше не разлучили. Но ведь он был женат...

Тогда Евгений узнал, что по немецким законам если имеешь связь с человеком в течение 3-х лет, то можно оформлять отношения. Он заявил, что он не любит Анну Ивановну (свою жену - авт.) из-за ее прокоммунистических взглядов, и жить с ней в любом случае не собирается.

Вскоре он пошел с другими ребятами в городскую ратушу за разрешениями жениться.

Разрешения им не дали, но посоветовали прийти с женами и зарегистрироваться... со снятием отпечатков пальцев.

15 ноября 1944 года мы зарегистрировали брак и стали жить вместе. Нам выдали комнату в бараке. Я работала на кухне. Питание было очень хорошее, и я постепенно окрепла.

Прабабушка Маша и прадедушка Женя, 1950-ые

Начиная с 1944 года, немцы изменили свое отношение к нам, остовцам. По выходным стали выпускать в город гулять, и многие ребята доставали у крестьян (бауров) картошку, творог, молоко. Женя всегда пользовался этим случаем и тайно приносил продукты (у бараков дежурили полицейские).

Варить картошку было не на чем, вот мы и варили ее в нашем большом котле вместе со спецовками. Вниз котла клали картошку в мешочках, а сверху уже чистые спецовки для маскировки.

Мария, наша надзирательница (полячка), знала, что мы стирали для наших мужчин одежду. Говорила нам: "Дивчыне, добже робыте". Мыла нам никогда в лагере не давали, но мы доставали через французов, голландцев.

Волосы мыли порошком, которым наши уборщицы мыли полы в бараке. Стирали в том же порошке. Для стирки порошок годился, а вот волосы отбеливал.

В это время уже ожидала прибавления в семье. Продолжала работать на кухне, только на сидячей работе - чистила овощи. Это был уже 1945 год. Мы ждали конца войны.

Налеты англо-американских войск усиливались, уже невозможно было спать, только бегали в убежище и обратно. А 16 марта 1945 года родилась у нас дочь, которую мы назвали Светланой. Родилась здоровым, нормальным ребенком, невзирая на нашу нервную жизнь. Но через шесть недель после родов у меня заболел желчный пузырь, и я с ребенком легла в госпиталь.­

Прабабушка возле дома, в котором они жили в Англии, 1952

Фронт с запада становился все ближе и ближе. Я очень переживала, что будет с нами, остовцами, после прихода англо-американских войск? Как поступят с нами немцы?

Мои переживания были не напрасны. В один из апрельских дней, рано утром, немецкие полицейские выгнали всех мужчин из барака, построили по три человека, сделали перекличку и дали команду "Марш!". У ребят сразу возникло подозрение, что дело нечисто.

Женя своим ребятам сказал, что будет бежать при удобном случае. Вели их строем за Дельменхорст. Полиции человек 8 на шеренгу в человек 100, все вооружены. Далеко за Дельменхорстом, на севере, показался лес, и у Жени ожила надежда на побег.

Нервы были на пределе, можно было поплатиться жизнью, хотя, судя по всему, терять уже было нечего. Женя знал, что его жена и ребенок в больнице и это подталкивало на побег.

Приближаясь к лесу, Женя заметил мост и, не долго думая, спрыгнул под него. Под мостом оказалась большая водосточная труба, в которой он и пролежал все время, пока колонна шла через мост.

Окриков "Халт!" не было. А потом мы слышали, что остальных ребят  расстреляли где-то у датской границы.

Женя, вместе с другими бежавшими, вернулись к нашому бараку и увидели, что в комнате, где жила моя подруга Шура, еще горел свет. С трудом забрались внутрь, нашли комнату и вызвали Шуру. Она дала им вареной картошки в мундирах.

Женя попросил у Шуры женскую одежду на всякой случай. Вдруг раздался грохот, крики. Снаряд упал в барак, все бросились в убежище. В женской одежде туда пробрался и Женя.

Англичане занимали город. Когда появились английские солдаты и сказали нашим мужчинам, чтобы забирали в немецких квартирах и магазинах все, что нужно, Женя с товарищем ушли в город.

Как потом оказалось, они набрали в каком-то магазине несколько бутылок шнапса, встретившиеся им англичане водку забрали, а их закрыли в каком-то помещении. Я проплакала всю ночь, будучи уверена, что их где-то убили немцы.

Когда англичане заняли весь город, мы переехали жить в пустой дом на текстильной фабрике. Война кончилась.

Моя прабабушка у себя в дома в США в ее 90-ый день рождения

Хочется немного продолжить историю жизни моих прародителей.

После войны, жизнь продолжала их испытывать: смерть маленькой дочки Светланы, побег от насильственной репатриации, всевозможные лагеря... Но они не сдавались, - решили бежать в Англию. Там Евгений и Мария тяжело работали на текстильной фабрике Миллера.

От холодного британского климата у них начался ревматизм, поэтому решили переехать в США. И вот, уже в теплой во всех отношениях Калифорнии, своим трудолюбием заработали достойную пенсию и прожили вдвоем счастливую старость, наверстав годы лишений яркими впечатлениями от путешествий, которые в то время могли себе позволить далеко не каждые пенсионеры нашей планеты.

В 1991 году дедушка умер, а бабушке в этом году исполнилось 90 лет, она вырастила  прекрасный сад и по-прежнему продолжает радовать нас своими историями.

Ольга Дорошенко, журналист, фрилансер (Харьков-Киев)

Детальніше про проект "1939-1945. Неписана історія. Розкажіть, як ваша родина пережила Другу світову" читайте тут.